Напарник Вертинского (2)
В конце прошлого года на Первом канале прошёл сериал «Вертинский», который с большим интересом посмотрели тысячи забайкальцев. Мы продолжаем рассказ об истории встречи знаменитого певца со своим будущим аккомпаниатором в Чите.
Окончание. Начало.
Род Циргвава был старинным грузинским, точнее – мегрельским княжеским родом. Циргвава состояли в родстве с влиятельными князьями Мегрелии – Дадиани.
Юная Лидия окончила курсы стенографии и работала секретарем в пароходной компании. Она обладала нестандартной магической красотой – не случайно уже в Москве режиссер Александр Птушко, снимавший киносказку «Садко», пригласил ее на роль волшебной птицы Феникс. В 1940 году 17–летняя Лидия Циргвава познакомилась в Шанхае с Александром Вертинским, которому тогда был 51 год. Из–за большой разницы в возрасте ее мать категорически противилась этому бракосочетанию, но оно всё же состоялось 26 апреля 1942 года, а 28 июля 1943–го у них родилась дочь Марианна.
В этот период, после вторжения японских войск в Китай и оккупации Шанхая, материальное положение Вертинского резко ухудшилось. Чтобы прокормить семью, артисту приходилось давать по два концерта в день. Лидия Владимировна рассказывала, что перед каждым выступлением Вертинский выкупал свой фирменный фрак из ломбарда, а после выступлений сдавал его снова.
По возвращению в СССР супруга Вертинского окончила факультет живописи Московского государственного академического художественного института имени В. И. Сурикова, работала профессиональным художником, периодически снималась в кино. Прожив 15 лет в счастливом браке с Александром Вертинским, она овдовела в 34–летнем возрасте. Замуж больше не выходила, зато вырастила двух дочерей – Марианну и Анастасию Вертинских, ставших известными актрисами. Она умерла 31 декабря 2013 года в возрасте 90 лет.
Чита – город суровый
Передаю слово Лидии Вертинской: «На станции Маньчжурия нас встречали представители нашего консульства, которые должны были переправить всех на станцию Отпор – это уже была советская территория... Затем мы приехали в Читу. Город был суровый. Мороз. Стужа. Помню, когда я впервые вышла из гостиницы на улицу, то было ощущение, что меня окунули в котел с кипятком. Гостиницу еле отапливали, воды почти не было, по стенам ползали клопы. В гостинице было много военных. А из Москвы в Читу пришла телеграмма в местную филармонию с распоряжением, чтобы артист Вертинский дал несколько концертов в Чите. И администратор, который занимался нами, увидев, как мы с маленьким ребенком замерзаем в номере, предложил переехать к нему. Мы с благодарностью согласились. Его семья занимала две комнаты в коммунальной квартире. Вещей оказалось много, и мы разместили их в прихожей и в общей кухне. Кое–что у нас тут же «конфисковали», но мне было очень жаль только теплые шерстяные носки, которые я связала для Александра Николаевича.
Прожили мы у администратора около двух недель. Относились к нам добросердечно. А выйти на улицу я категорически отказывалась в своих туфельках. Сапоги достать было невозможно, и я попросила купить мне валенки, вспомнив, что в Харбине, будучи маленькой, я в мороз ходила в валенках. Но, как оказалось, на рынке валенки стоили четыре тысячи. Денег таких у нас не было. Тем временем Александр Николаевич осмотрел зал филармонии, нашел пианиста и стал репетировать.
Выбрал он аккомпаниатором Михаила Брохеса, который уже несколько месяцев разъезжал с бригадой вокруг Читы. Вертинский спел четыре концерта. Зал был переполнен. Прием и успех были блестящие! А мне купили теплые валенки».
«Первая встреча – последняя встреча – тихого голоса звуки любимые…»
Эти слова из популярного романса «Утро туманное» композитора Аркадия Максимовича Абазы, в основе которого стихотворение Ивана Сергеевича Тургенева «В дороге», невольно пришли на память при написании этих строк.
Первая встреча музыканта Михаила Брохеса с великим Вертинским произошла в Чите в ноябре 1943 года. С тех пор началось их четырнадцатилетнее творческое сотрудничество. Аккомпанемент Брохеса сопровождал Вертинского от первого концерта на Родине вплоть до самого последнего, который состоялся 21 мая 1957 года в Доме ветеранов сцены им. Савиной в Ленинграде. В тот же вечер легендарный артист скончался от острой сердечной недостаточности на 69–м году жизни в гостинице «Астория», в номере с окнами на Исаакиевский собор. Александр Николаевич очень любил этот храм.
С первого же совместного выступления в Чите Михаил Брохес аккомпанировал великому артисту по памяти. По словам супруги пианиста Нины Ивановны Кониной, «он сразу же уловил главное – Вертинскому нельзя играть по нотам. Ведь артист постоянно импровизировал. Музыкант очень тонко чувствовал и предугадывал творческие желания исполнителя. Нередко напетые Вертинским фрагменты мелодий Брохесу удавалось превращать в законченные музыкальные произведения, которым была уготована судьба снискать любовь у широкой публики».
К слову, знакомство Михаила Брохеса с его второй женой, московской школьной учительницей Ниной Кониной, произошло в начале пятидесятых годов в Прибалтике, где он был на гастролях, а она проводила отпуск на Рижском взморье. Нина искала на пляже потерянную брошку. Он подошел, представился, пригласил на концерт. Через некоторое время они поженились. «Искала брошку, а нашла Брохеса», – шутила Нина по этому поводу.
Вновь откроем книгу Лидии Вертинской «Синяя птица любви»: «Наступило время отъезда в Москву. Вертинский предложил Михаилу Брохесу ехать с ним. Назначили день отъезда. Поезд отходил вечером, в десять часов. Машину предоставила филармония, а грузовик для багажа нашли сами, договорившись с шофером, что заплатят 350 рублей. В кабине водителя было тепло, и меня с маленькой дочерью посадили туда. В ноги мне поставили самое драгоценное, что у нас было, – корзинку, где хранились коробки с сухим американским молочным порошком «Клим», специальные бутылочки с сосками, детские кашки и пеленки. Когда мы ехали, бутылки в корзинке позвякивали, и шофер, видимо, решил, что это бутылки с вином или водкой. Начали разгружать вещи, мне велели сидеть в кабине и не выходить на мороз. Выгрузив все вещи, ко мне подошли Александр Николаевич и администратор. Вертинский держал в руках 350 рублей. Мне помогли спуститься с высокого сиденья кабины, и Александр Николаевич протянул деньги водителю. Но тот неожиданно захлопнул дверь кабины, н
ажал на газ и мгновенно исчез во тьме и увез корзину! Какой ужас охватил нас! В шесть часов утра проснется ребенок, которого надо кормить, а у нас ничего нет! Вертинский категорически отказывался ехать. Он хотел дать объявление утром во все газеты и предложить деньги за возвращение корзины. Мы были в панике. Местные администраторы стали отговаривать: все это бесполезно и надо ехать, а на станциях бабы продают молоко, и можно купить у них. Тогда Александр Николаевич велел отвести его к начальнику станции и от него послал телеграммы на десять следующих станций. В телеграммах говорилось, что артист Вертинский едет в Москву с маленьким ребенком и просит вынести к поезду бутылку молока. Слегка успокоившись, мы заняли свои места в вагоне, поезд тронулся».
Лиахим Сехорб
Около четырёх тысяч концертов дал легендарный певец в дуэте с пианистом–виртуозом Михаилом Брохесом, который в одном интервью вспоминал: «Однажды он сказал мне: «Миша, на афише пишут «Михаил Брохес» – это как–то сухо и скучно. Отныне, я так думаю, мы будем писать «Аккомпаниатор Лиахим Сехорб!» «А почему Лиахим Сехорб, и вообще, что это значит?» – недоумевал я. «Лиахим Сехорб – это Михаил Брохес наоборот!» – прозвучал ответ Вертинского».
Как же талантливый музыкант Михаил Брохес оказался в Забайкалье в годы Великой Отечественной войны? Как судьба свела его в Чите с Александром Вертинским? Чем заслужил он благосклонность придирчивого маэстро?
… В семье страхового агента общества «Саламандра» Бориса Ароновича Брохеса из белорусского городка Слоним было четверо детей: Рахиль, Лев, Илья и младший Миша, который родился 14 июня 1909 года и с детства проявил музыкальные способности. Он окончил музыкальную школу в Могилёве, куда переехала семья, и в 1931 году – отделение клавишных инструментов исполнительского факультета Ленинградской консерватории. Поступил в аспирантуру. У него были замечательные педагоги: профессор Михаил Михайлович Черногоров, участник Гражданской войны, который с началом Великой Отечественной как комиссар запаса был направлен на Балтийский флот и погиб во время бомбежки Ленинграда; профессор Самарий Ильич Савшинский – он заведовал кафедрой фортепиано, а с 1941 года был деканом фортепианного факультета.
Всё предвоенное десятилетие Михаил Брохес совмещал учебу в аспирантуре с педагогической и концертной деятельностью. Он преподавал на дирижёрско–хоровом факультете консерватории, был солистом и аккомпаниатором Ленинградского общества камерной музыки, в Вечерней рабочей консерватории, музыкальном секторе Ленинградского радиокомитета.
В августе 1941 года основной состав студентов и сотрудников старейшего российского музыкального вуза – Ленинградской ордена Ленина государственной консерватории – был эвакуирован в Ташкент. Михаил Брохес взял длительный отпуск и с концертной бригадой отправился выступать перед частями Красной Армии, расположенными на востоке страны. В октябре 1942 года он был уволен из консерватории, как не явившийся из отпуска.
Почему это произошло? Ответ мы найдем к книге «Артист Александр Вертинский», которую в 1989 году, к 100–летию своего героя, издал заслуженный деятель искусств, доктор филологических наук, профессор Владимир Гаврилович Бабенко из Екатеринбургского государственного театрального института.
«Группе музыкантов предложили поехать на Дальний Восток для временной работы в частях Красной Армии. У Михаила Борисовича был маленький ребенок, ехать было не время, но и выбирать тогда не приходилось. Он сделал вариации на тему песни Давиденко «Нас побить, побить хотели…» и в составе специальной концертной группы стал работать в Чите и других городах. Срок контракта был определен в четыре месяца. Но вот наступила уже и осень сорок третьего, они проработали полтора года, а возвращение в Ташкент все откладывалось.
Брохеса вызвал к себе заведующий отделом культуры Читинского горисполкома Трубин.
– Садитесь, товарищ Брохес. Прочтите эту телеграмму.
Брохес прочел: «Прошу товарища Вертинского Александра Николаевича дать два концерта в первом советском городе на пути его следования в Москву. Председатель комитета по делам искусств М. Б. Храпченко».
Имя Вертинского не было для Брохеса пустым звуком. Он слышал грамзаписи его песен и имел о них высокое мнение. Теперь из разговора с Трубиным он узнал, что Вертинский уже неделя как прибыл в Читу и поселился с женой, тещей и крошечной дочкой в квартире директора филармонии Сухачевского. Вертинский приехал без аккомпаниатора (его аккомпаниатор Г. Я. Ротт вернется значительно позднее). Он репетировал уже со многими пианистами и забраковал их. Теперь, как видно, наступила очередь Брохеса. «Все это было необычайно, – рассказывал мне пианист, – и чревато неприятностями». Карьера эстрадного аккомпаниатора не прельщала Брохеса. В кармане Михаила Борисовича уже лежало командировочное удостоверение Чита – Ташкент. Его неудержимо тянуло к семье. И вновь… приходилось соглашаться на отсрочку отъезда. Трубин не просил, он приказывал.
Первую репетицию провели в драмтеатре. «Когда я явился в театр, – продолжал Михаил Борисович, – Вертинский был уже там. При нем три нотных тетради, причем одна из них – дореволюционное издание, а две других были написаны от руки.
– Здравствуйте, Миша. Вы такой молодой, это как раз то, что мне надо.
Мы отправились в класс. Александр Николаевич предложил мне играть «В степи молдаванской». Я пробежал мелодию, довольно простую, как мне показалось, и спросил:
– Играть так, как написано? Или можно добавлять?
– Ради бога, ни одной лишней ноты!
Мы прошли песен десять и кое–где, с его согласия, я играл по–своему.
– Пойдемте, покурим, – сказал Вертинский и быстро вышел, причем за дверями, как оказалось, стояли и слушали все областные руководители.
Вертинский сказал:
– Назначайте концерты.
Была вторая репетиция и первый концерт в драмтеатре, потом – в Доме офицеров и других залах. Везде был большой успех.
А потом меня вызвали в кабинет председателя облисполкома Константинова (от автора: Михаил Афанасьевич Константинов (1905–?), член ВКП(б) с 1926 г., с 1 августа 1939–го по 1945–й являлся председателем Читинского облисполкома, затем выехал за пределы региона).
Когда я вошел, там сидели Трубин, Сухачевский, Вертинский.
– Садитесь, товарищ Брохес. Ну, какие у вас планы? Давайте ваши документы.
Я подал документы. Константинов порвал мою командировку в Ташкент.
– Немедленно выдать Брохесу командировочное удостоверение до Москвы. Брохес, вы поедете с товарищем Вертинским».
Так определилась судьба Михаила Брохеса. Вплоть до 1957 года он и Вертинский будут практически неразлучны».
После смерти Вертинского вплоть до 1990–х годов Брохес состоял солистом «Москонцерта». Ему довелось выступать с другими выдающимися исполнителями. В их числе оперная певица (колоратурное сопрано), заслуженная артистка РСФСР, лауреат Сталинской премии второй степени Дебора Яковлевна Пантофель–Нечецкая; народный артист СССР, лауреат трёх Сталинских премий первой степени, оперный и камерный певец (бас) Марк Осипович Рейзен; Народный артист СССР, оперный и камерный певец (баритон) Павел Герасимович Лисициан; Народная артистка РСФСР, оперная певица (лирическое сопрано) Лилия Олимпиевна Гриценко. В содружестве с Народным артистом РСФСР, мастером художественного слова Георгием Васильевичем Сорокиным Брохес создал немало талантливых литературно–музыкальных программ. Выступал Михаил Борисович и с сольной программой «Четырнадцать лет с Вертинским», в которой не только играл на пианино, но и исполнял песни из репертуара Вертинского, очень точно имитируя его тембр голоса и сценическую манеру.
87–летний Михаил Борисович Брохес скончался 9 мая 1996 года и похоронен в Москве на Ваганьковском кладбище.
«У меня ничего нет, кроме мирового имени…»
… В 1951 году за роль католического кардинала Бринча в кинофильме Михаила Константиновича Калатозова «Заговор обречённых» Александр Николаевич Вертинский получил Сталинскую премию второй степени. Премия составляла пять месячных зарплат «вождя народов», то есть 50 тысяч рублей – примерно восемь средних годовых окладов в СССР.
Роль была отрицательная. За такие роли вождь не имел обыкновения награждать артистов, но для Вертинского сделал исключение. Рассказывали, что в Министерстве культуры, где оформляли необходимые документы, молодая секретарша спросила Вертинского, заполняя его анкету: «Вы заслуженный артист?» – «Нет». – «Вы народный артист?» – «Ах, душенька, – ответил Вертинский, – у меня ничего нет, кроме мирового имени…»
Александр Вертинский прошел долгий и непростой творческий путь. Знаковым событием на этом пути стал его первый концерт, данный после возвращения из эмиграции. Этот концерт Вертинского и его знакомство с аккомпаниатором Михаилом Брохесом состоялись в Чите во время Великой Отечественной войны.
Сергей ЗАБЕЛИН
