Ирина Бухоголова: «Работа реставратора сравнима с работой врача»
4 сентября в Забайкальском художественном музее открылась выставка отреставрированной картины Лазаря Новицкого «Пограничники в гостях у бурят». Над её реставрацией работала художник-реставратор, член Союза художников России Ирина Бухоголова. Мы побеседовали с Ириной о сложном, но интересном реставрационном деле.
– Ирина, о чём вы думаете, когда реставрируете картину? Меняется ли отношение к полотну в процессе?
– К каждой работе индивидуальный подход. Работу реставратора довольно часто сравнивают с работой врача. На самом деле это справедливо. У каждой картины свой «диагноз», и в процессе «лечения» может оказаться, что нужно менять что-то ещё. Тем не менее есть набор определённых правил. Приступая к работе, мы обязательно собираем совет, куда входят директор, хранитель музея… И я им предлагаю методику работы.
Когда я пришла в реставрацию, то относилась к ней как к чуду какому-то. Казалось, что это невозможно освоить. Но судьба сама вывела меня в эту область. Я по образованию живописец и педагог, преподавала в вузе достаточно долго. А потом решила переучиться на реставратора. Обучение проходила в Санкт-Петербурге, стажировку – в Москве.
Реставратору нужно аттестовываться. Сейчас это всё на законодательном уровне, и музей несёт за это ответственность, он не имеет права просто хорошему художнику дать в реставрацию картину. Я аттестована Министерством культуры Российской Федерации, и только оно может аттестовать. И там, конечно, надо было сделать ряд работ, доказать, что ты достоин. Передо мной заходил мужчина, который уже 20 лет работает, и его не аттестовали. Требования очень серьёзные. Мне кажется, что мне повезло.
– А сколько отреставрированных картин в вашем портфолио?
– Около 100. Есть картины, над которыми нужно работать месяц, а есть – полгода. На каждую работу мы обязаны вести документацию. Любая процедура фиксируется в специальный паспорт. Всё подписываем, заверяем печатями, ведём фотографирование всех этапов. Без этого никак. То есть тут не только творческий процесс.
Тут такой ещё момент. Всё время происходит такая ломка: я же художник, и бывают работы, в которых хочется что-то подрисовать. Но даже если автор написал что-то неудачное, мы сохраняем.
– Какие «болячки» были у картины Новицкого?
– Основная проблема была в том, что отслаивались чешуйки краски, и часть изображения могла быть утеряна. Поэтому все эти чешуйки приходилось вручную приклеивать. Мы уложили кракелюр, сделали так, чтобы дальше не шли растрескивания. Укрепили красочный слой.
Кроме того, было проведено исследование красочного слоя в ультрафиолетовом излучении. Это позволило увидеть то, что недоступно человеческому глазу: масляные потёки, потемнения, свидетельствующие о многочисленных поправках автора. Такой упорный труд художника говорит об очень высокой требовательности к своему творчеству.
До конца кракелюр, конечно, не уходит. Но всё, что было приподнято, отслоено, мы вернули на места. Очистили от загрязнений. По итогу работа не выглядит новоделом – это очень важно в реставрационном деле. Как она была написана в 56-м году, так и выглядит.
– Много ли работ, хранящихся в нашем музее, требуют реставрации?
– На самом деле любая картина, которой 10-20 лет, уже требует каких-то вмешательств. Это не значит, что требуется кардинальный подход, но полотно может загрязниться, запылиться. Может быть, какие-то были удары при транспортировке. Сразу трещина не проявляется, а, допустим, прошёл дождик – полотно впитало влагу. Включили батареи, и если картина находится рядом с ними, то начинается усыхание и трещина поднимается.
Сейчас грунты крайне редко на масле – в основном эмульсионные. Поэтому влагу они очень быстро забирают. И от температурно-влажностных режимов, с которыми у нас всегда проблемы, страдает фонд.
У нас в городе только два музея, в которых хранятся картины. В краеведческом музее достаточно большой фонд, в художественном. Есть ещё муниципальные музеи, есть музей Дома офицеров – везде есть картины. У них, скорее всего, такая же ситуация.
– А правда, что полотна иногда чистят луковицами?
– И чесноком кто-то натирает. Есть такое. Но мы таким не пользуемся, у нас очень строгая методика. Я не натирала ни чесноком, ни луком. Маслицем мы, конечно, натирали, когда учились – это возвращает пожухшим краскам блеск. Но чеснок и лук – какие-то экстренные способы. Автор имеет право применять хоть что, а реставратор – нет.
Я общаюсь с москвичами, с питерцами. Они, допустим, изобрели какие-то новые гели. Так проверка этих изобретений идёт на протяжении 15 лет.
Мы используем натуральные материалы. Например, рыбий клей – пузыри рыб осетровых пород, которые мы размачиваем, специальным способом вывариваем, и получатся клей. Есть ещё мездровый кроликовый клей, тоже достаточно хороший.
– Вы довольны тем, как оплачивается ваш труд?
– Я на зарплате. Я вообще всем довольна. Люблю свою работу. Мне кажется, даже если бы мне не платили, я бы всё равно этим занималась.
– А какова ваша собственная живопись? В каком жанре предпочитаете писать?
– Я люблю сюжетную живопись. Состою в Союзе художников России, это меня обязывает писать хотя бы раз в год хорошую картину и предоставлять её на отчётную выставку.
Начинала с пейзажей, но сейчас делаю сюжетные вещи.
* * *
Выставка отреставрированной картины Лазаря Новицкого «Пограничники в гостях у бурят» будет работать до 10 ноября (6+).
Беседовал Валентин ОЛЕЙНИКОВ
Фото автора и из личного архива Ирины Бухоголовой
