Юрий Газинский: О первых бутсах и зоне «Восток»
Футболиста «Краснодара» и сборной России Юрия Газинского многие забайкальские болельщики знают очень хорошо. Он выступал за «Смену» из Комсомольска-на-Амуре и «Луч-Энергию» из Владивостока. Не раз приезжал в Читу, со многими читинскими футболистами знаком лично. А 14 июля 2018-го Юрий Газинский навсегда вошел в историю мирового футбола и стал любимцем всех больщиков, забив первый гол на ЧМ-2018.
Для истории «Краснодара» Газинский тоже безумно важен – сейчас полузащитник лидирует по количеству матчей за клуб, опережая Александра Мартыновича на одну игру (251 и 250). Осенью 2020-го «Краснодар» и Газинский наконец-то дебютировали на групповой стадии Лиги чемпионов.
В ноябре Юрий признавался, что Лига чемпионов вызывает двоякие ощущения, а в январе встретился с Александром Дорским на сборе в Дубае и детально объяснил проблемы наших клубов в еврокубках, изменения в игре «Краснодара» с новым центром поля и роль мамы в своей жизни.
– Осенью «Краснодар» и ты впервые сыграли в Лиге чемпионов. Это абсолютно новый уровень игры или его можно сравнить с тем, что было на чемпионате мира?
– Я бы не сравнивал – если только лучшие сборные типа Хорватии и Испании. Если смотреть на других, то, конечно, Лига чемпионов – совсем другой уровень.
Мне бросилась в глаза скорость передвижения мяча, подстройка игроков друг под друга.
– Чем была крута ваша тройка с Каборе и Перейрой?
– Функции были четко определены: Каборе – опорник, я – восьмерка, Перейра всегда играл на обострение. Вместе мы провели много времени – конечно, при стиле, в котором играет «Краснодар», сыгранность очень важна, тем более в середине поля.
Осень 2018-го – вероятно, мой лучший отрезок в карьере, это видно и по статистике голевых передач (шесть). Я никогда не думал, что если пойду вперед, то мою зону сзади не закроют.
Сейчас я играю опорного. Это не то, что мне не свойственно, но я – не чистый разрушитель даже в сравнении с Каборе. Да, возможно, его лучшие качества все равно проявляются на мяче, но он чаще вступал в единоборства, чем я.
Конечно, мне комфортнее на позиции восьмерки, но после ухода Каборе и Перейры мы разговаривали с Мусаевым о моей роли – он предупредил, что теперь видит меня ниже. Думаю, в «Краснодаре» никогда не будет центрального полузащитника, который будет только разрушать.
– На позицию опорного тебя перевел Сергей Павлов в «Луче». Ты вспоминал, что говорил ему, что не умеешь отбирать мячи, а он отвечал, что научишься. Как проходил процесс обучения?
– После прихода в «Луч» мы разговаривали с Павловым – он спрашивал, на какой позиции себя вижу, я ответил про десятого номера. «Кто тебе сказал, что ты – десятка?», – сказал Павлов. Так меня перевели ниже, но «Луч» играл в два опорных – понятно, что в паре играть попроще.
Тогда в «Луче» был Беслан Аджинджал, который постоянно держал меня в тонусе, говорил, что нужно чаще вступать в единоборства, жестко играл против меня на тренировках. Конечно, не может быть такого, что сегодня тебя перевели в опорники, а завтра ты научился отбирать. С годами понимаешь, когда нужно идти в отбор, когда пласироваться.
– Кроме необходимости подсказа о страховке, что еще поменялось в центре поля при Ольссоне, Вильене, Кабелле?
– Нет ни одного атлетичного опорника. Вильена – про объем, Кабелла – фантазер, который хорош индивидуально. Наверное, с Ольссоном мы похожи: много действий на мяче, обоим удобнее действовать восьмеркой.
«Краснодар» проводит много позиционных атак, соперник сидит глубоко – конечно, в какой-то момент у него появляется шанс отобрать мяч. Сейчас у нас нет игрока, который после таких отборов сразу бы накрывал соперника, отдавал мяч обратно в переднюю линию – раньше так делал Каборе. Мне кажется, это было очень полезное качество, потому что после таких возвратов от Каборе мы получали больше свободных зон, могли быстрее двигать мяч.
Газинский – из Космомольска-на-Амуре: рассуждения о закрытии зоны «Восток» и расформировании родной команды.
Газинский родился в Комсомольске-на-Амуре, там же начинал карьеру в «Смене» (75 матчей в ПФЛ сезонах-2007-2010). В 2018-м «Смена» прекратила существование, а в прошлом году закрыли всю зону «Восток».
Теперь иркутский «Зенит» и «Чита» играют в зоне «Запад», «Новосибирск» и барнаульское «Динамо» – в зоне Урал-Поволжье, а «Сахалин» – в зоне Центр.
– Как ты узнал, что «Смена» расформирована?
– В Комсомольске-на-Амуре у меня остались друзья, в том числе в клубе, поэтому я слышал, что такой исход возможен. В зоне «Восток» два года назад играло шесть команд, чуть ли не в пять кругов – разве в этом много смысла? Пропадает спортивный интерес, поэтому даже те спонсоры, которые годами помогали командам, сильнее задумываются, нужно ли давать хоть какие-то деньги.
Тут ничего не сделаешь, все зависит от денег. «Сахалин» может себе позволить перелеты, вот и играет в зоне «Центр».
– Когда тебе сказали, что все, точно конец, были какие-нибудь особые эмоции?
– Было очень неприятно. Конечно, с Дальнего Востока очень тяжело куда-то пробиться – игра хотя бы на уровне ПФЛ могла дать толчок в карьере. Куда теперь идти молодым парням? Разве что на завод.
Сейчас Ефим Колобов, парень 2006 года рождения, попал в юношескую сборную России – круто. Но он находится в системе «Спартака» – это история, когда у родителей есть возможность свозить сына на просмотры.
К сожалению, на Дальнем Востоке почти ничего не осталось: ни «Смены», ни «Луча», живет только хабаровский СКА.
– Понимаешь, почему так? Кто-то говорит, что дело в переходе на «осень-весна»: бюджет формируют на календарный год, к старту сезона уже почти не остается денег.
– Все-таки для того, чтобы понимать всю экономику клубов, зоны «Восток», возможного перехода в другую зону, нужно в это углубляться, потому что не хочется кого-то не аргументированно ругать, говорить ерунду. Я могу рассуждать только с точки зрения спорта: шесть команд в зоне – неинтересно. Когда я играл в «Смене» - в зоне Восток было двенадцать команд. Очевидная разница.
Как заманить игрока в Комсомольск-на Амуре? Только деньгами, но о каких деньгах идет речь, если за десять лет зона вымерла, и даже победитель не всегда выходит в ФНЛ? У меня есть друг из «Луча», его позвали в «Смену». Немного поиграл – сказали опуститься в зарплате. Зачем ему опускаться с 25 тысяч рублей, если лучше вернуться в родной город к семье? В итоге он закончил с футболом.
Наверное, если бы у «Смены» были средства, согласились бы даже на игру в другой зоне, было бы больше своих воспитанников. Был бы очевидный плюс – шанс вырваться в более сильную лигу. Но денег не было.
– Года три назад ты помогал пацанам из Комсомольска прилететь на турнир в Анапу. Это разовая история, потому что попросили помочь, или есть планы хоть как-то развивать местный детский спорт после завершения игровой карьеры?
– Мне позвонил знакомый тренер: «Юра, можешь помочь?» Я прекрасно понимаю, что такое большие турниры для парней с Дальнего Востока, потому что в мое время нам никто не давал денег для поездки на них. А как себя зарекомендовать в юном возрасте, если ты не из европейской части России? Только большие турниры.
Так что, наверное, было бы не совсем правильно, если бы я не помогал ребятам участвовать в таких турнирах хотя бы раз в году.
– А что в дальнейших планах?
– Планов-то всегда много, но нужно всем заниматься самому. Как только кому-то доверяешь, почти всегда все уходит не в то русло. Раньше в Комсомольске жила сестра – мог доверить дело ей.
Пока я играю, буду стараться помогать парням с поездками на турниры, экипировкой. Дальше посмотрим.
Газинского и его сестру вырастила мама (но он помнит отца). Дочка уже говорит по-английски – так Юрий вспоминает советы мамы.
– Когда тебя в последний раз спрашивали о семье, мама и сестра еще жили в Комсомольске. Получается, уже перевез их в Краснодар?
– Да, летом 2019-го. Маму держали только ее родители – когда их не стало, мама согласилась на переезд. Тогда же забрал сестру с ее семьей.
– Ты рассказывал, как в детстве ездил с мамой в Москву – увидел на витрине магазина бутсы Adidas Predator, завис на них и просил маму их купить. Что стало с теми бутсами?
– Не совсем в детстве – мне было лет 16. В то время в золотых Predator играл Зидан – конечно, глаза загорелись. Финансово было непросто, но мама все равно нашла возможность их купить.
Это сейчас у тебя минимум три пары бутс, а тогда одна была сезона на три. Вот и те Predator со временем все стали зашиты-перешиты, но еще в дубле «Смены» играл в них. Честно говоря, даже не помню, как зашивали – наверное, отдавали в ателье.
– Тогда вы в Москву ездили на поезде. Семь дней в дороге – какие были ощущения?
– Да прикольный момент, есть что вспомнить. Понятно, что сейчас за неделю на поезде я сошел бы с ума, а тогда многих вещей не осознавал – ну сели и поехали. Сидишь, смотришь в окошко, мама рядом – да все супер.
Правда, больше так долго на поезде я не ездил.
– Главное, чему научила мама?
– Мама растила меня и сестру одна, глядя на нее, понимаю, что никогда нельзя сдаваться. Самое важное – быть человеком, какая бы ни была ситуация. Все остальное зависит от нашего образования, целей.
Мама рассказывала, что я с детства возился с мячом, так что у нее всегда было четкое понимание, что отдаст меня в футбол. Так что на мою карьеру она тоже сильно повлияла, хотя, конечно, у нее не было понимания, что семье может принести профессиональный спорт.
– С отцом никогда не общался?
– Нет, почему, лет до пяти-шести он жил с нами. Любил выпить.
Не знаю, как сложилась бы моя жизнь, если бы меня воспитывал отец. Мама пропадала на работе, так что почти все время я проводил с отцом и сестрой.
Подготовил
Александр Мячин
