Мой верный друг, мой друг бесценный
29 марта известному забайкальскому журналисту и общественнику Владимиру Кибиреву исполняется 70 лет.
Известие о круглом юбилее повергло меня в шок. В моём представлении Володя Кибирев всегда увязывался с бесшабашной молодостью, приколами и розыгрышами, анекдотами и безрассудными поступками.
Я много мог бы сейчас вспомнить из нашей общей жизни, но для этого надо было бы развести костерок на берегу Арахлея и принять наркомовских грамм триста. Сижу же я трезвый, в своей квартире, что не располагает к лирике. Но и сквозь мглу столичного смога образца марта 2019 года вижу солнечный забайкальский день осени 76-го, когда со стороны Борзи мы ворвались в город-призрак, город-фантом Краснокаменск. Обкомовская «волжанка» была не ахти, как и хмурый водитель, но всё-таки это была «волжанка», и меня не без основания распирала гордость: вот еду я, ещё не в возрасте Джамбула, но уже корреспондент «Советской России». Свидетели моего триумфа – Татьяна (законная жена) и молодой журналист Вова Кибирев. В этой поездке решили совместить приятное с полезным. Моё редакционное начальство велело рассказать, как в провинциальных городах нашей необъятной страны народ радостно и вдохновенно отмечает очередную годовщину Октябрьского переворота (тьфу, революции!).Пригласил с женой Кибирева, который работал в молодёжной газете. Его жена по каким-то причинам не смогла поехать, а моя, как верная Пенелопа, сразу согласилась. Ещё бы: краснокаменские магазины в то время по изобилию товаров и продуктов напоминают мне сегодняшние супермаркеты.
Каким-то вольным деятелям по приезде в город Краснокаменск Кибирев представляется командором пробега. Собеседник, кивая на меня, спрашивает: а это, мол, кто?
– Дедуня-то? – говорит Кибирев. – Да просто увязался со мной. Дедок никогда в машине не катался. Упросил: возьми да возьми с собой, ну я и согласился.
И Чита, и Борзя, и молодость – далеки, как погасшие звёзды. Я уже давно перешагнул возраст Джамбула, и Вова (Вова!) Кибирев отмечает свой первый почтенный юбилей! И глубоко символично, что мы не только дружили, но и были в одной редакционной машине – «Парламентской газете». Только собкором – Владимир Кибирев, а я его непосредственным начальником.
Укатали Сивку крутые горки. Укатали! Это – про меня, но не про него. Хотя…
Свели и сдружили нас шахматы образца весны 1972 года, когда мы шумно, радостно и суетно въезжали в новенькое редакционное здание по ул. Ленинградской, 15. Два обкома – партийный и комсомольский, денег на семиэтажную свечку нашли, но на новую мебель – фиг вам! Так что свои старые столы и стулья, а главное – сейфы, которые ещё Лазо помнили, мы с великим грохотом растаскивали по этажам. «Молодёжке», или «Козе», как мы кратко именовали газету «Комсомолец Забайкалья», выделили целый шестой этаж. А может мы познакомились вовсе не за шахматами, а за посадкой берёз возле здания? Хорошо помню бравую четвёрку: мы с Валентином Логуновым из «Забраба» и двое из «Козы», которых я, шутя-любя-нарошно, с первых минут общения окрестил за буйные шевелюры: Белый пудель и Чёрный пудель. Это были, соответственно, Вова Кибирев и Боря Свердлов. Именно эту неугомонную и балдёжную пару я стал обучать шахматному мастерству. Если были на местах, играли каждый день: в обед, вечером, иногда в субботу. Играли они слабо, но цепко, с каждым
днём наступая мне на пятки. Забегая вперёд, могу честно признаться: через несколько лет, по приезде в Москву, Вова Кибирев стал обыгрывать меня. Ни стыда, ни совести, ни уважения к моей начальственной должности. В этом весь Кибирев: и в шахматах, и в журналистике у него преобладала хорошая черта характера – быть первым.
Если бы не противоречивость, замешанная на непредсказуемости, он мог бы сделать, как многие его друзья-комсомолята, блестящую карьеру в Москве. Как мне достоверно известно, его пять раз (!) приглашали на работу в столицу, он пять раз отказывался. Расскажу про один эпизод, свидетелем которого был сам лично. Наш коллега по «Забрабу», забайкалец Валентин Логунов, сделал блестящую карьеру настолько, что в 1991 году создал и возглавил главный печатный орган страны – «Российскую газету». В первые же месяцы пригласил на работу всех забайкальцев, которых знал, доверял, творческий потенциал которых был на должном уровне. Ваш покорный слуга возглавил коррпункт газеты на Северном Кавказе (тогда город Орджоникидзе, ныне город Владикавказ), Чёрный пудель, он же Борис Свердлов, занял такую же должность в г. Донецке, а нашему Вове Кибиреву, всем нам на зависть, предложили работу в аппарате, то есть в Москве. В то время в газете он публиковался как внештатный корреспондент не реже, а иногда и чаще, чем мы, штатные собкоры. Многие журналисты страны считали бы за счастье жить в столице, работать в главной газете и гарантированно ждать получения квартиры в Москве. Его кандидатуру утвердили на редколлегии, он должен был на другой день выйти на работу, однако непредсказуемый Кибирев… улетел в Читу. Взбешённый главный редактор, наш обычно невозмутимый Логунов, пригласил меня к себе и спросил: «Мы все любим своё Забайкалье, но не до такой же степени! Ты скажи, Алёшкин, как его друг, у него с головой всё в порядке?».
Голова-то у него светлая, а вот характер… Независимость, за которую неоднократно страдал, но которую ни разу не предал, не поступился своими принципами.
Как-то сложилось, что мы, это Кибирев, Вишняков и автор этих строк, особо сдружились перед моим скоропостижным отъездом из Читы на ПМЖ в город Орджоникидзе в 1977 году. (Этому способствовали мои «заклятые друзья», царство им небесное). Ребята пришли на вокзал. Мы обнялись и… заплакали. Взрослые, трезвые мужики! Да, тяжело было расставаться. Через год, как я говорю, в «ссылке на Северном Кавказе» меня навестили сначала Мишель, как я прозвал Вишнякова, а ровно через год – Вольдемар с дочкой. Ни тот ни другой не утруждали себя звонками и предупреждениями о своём приезде. Появлялись как снег на голову на пороге моего небольшого кабинетика, где я функционировал в должности первого зама редактора республиканской газеты «Социалистическая Осетия». Это были настоящие праздники для нашей семьи! Ночи напролёт разговоры, хохмы, шахматы, виноградное вино.
А разве можно забыть те роковые дни, когда между ингушами и осетинами в начале девяностых вспыхнул кровавый конфликт и меня, по простоте душевной (думал, представителя «Российской газеты» не посмеют тронуть) приютившего профессора-ингуша, увели на расстрел. Личное вмешательство председателя Верховного Совета РФ Р.И. Хасбулатова и родной газеты помогли обрести свободу. В тот день, перед бегством в Москву, меня застала срочная телеграмма, подписанная Кибиревым, Вишняковым, Куренным и Воиновым. Суть её коротка: возвращайся в Читу, можешь жить у любого из нас. Разве такое забудешь?!
Прежде чем перейду к знаковому периоду нашей работы в одной газете, несколько слов о том историческом периоде. В 1992 году наш главный редактор «Российской газеты» Валентин Логунов, разочаровавшись в Ельцине, открыто поддержал Хасбулатова и Руцкого. Полтора года мы жили как на вулкане, ожидая в любой день отставки всей редколлегии. Это произошло буквально на второй день после расстрела Белого дома. Вскоре мы, большая кучка попавших в немилость, перебрались в «Парламентскую газету». Оказавшись на должности редактора местной сети, я сразу же вспомнил о друге Кибиреве, благо, этот регион – Бурятия, Читинская и Амурская области – у нас в редакции был не закрыт. Попросил своего читинского дружка написать что-либо. И он написал – почти целую повесть о своих впечатлениях при посещении Китая. Его материал под заголовком «Вид из окна восточного экспресса», без существенной правки опубликованный в трёх номерах, был отмечен на летучке как лучший за месяц. Через месяц редколлегия утвердила В.Н. Кибирева собственным корреспондентом в регионе. Мне было вдвойне приятно, что он вскоре стал лучшим среди равных. Ему выделили автомобиль, повысили оклад, так что работай да работай. Но он без объяснения причин через два с лишним года подал заявление об уходе. Почему? Ответа не знаю до сих пор.
А какую радость доставил мне Вольдемар, когда три года назад прислал мне свою книгу о Майкле с тревожно-волнующим названием «Доживём до зари»! За последние десять лет я ни одну книгу не прочитал так, как эту: за один присест, взахлёб, исторгая радостные возгласы: «Ай да Кибирев, ай да сукин сын!». Под впечатлением от прочитанного написал восторженную рецензию, которая была опубликована в одном из читинских еженедельников.
Вообще, это замечательная черта характера моего друга Володи Кибирева: его дружба деятельна и эффективна, если можно так сказать. Он мало говорит о ней, но всегда готов без лишней шумихи подставить плечо, помочь другу в трудную минуту. Не буду голословным, приведу пример. Последние годы, а может, и всю жизнь, образно говоря, я работал над книгой воспоминаний о друзьях-приятелях, оставивших заметный след в литературной жизни Забайкалья. Получился солидный труд на два тома, объёмом более тысячи страниц. Узнав о моих бесполезных попытках издать сей труд за счёт московских спонсоров, Владимир Николаевич позвонил и попросил переслать по электронке текст. Через неделю сообщил: можем издать, если автор, то есть я, даст согласие на сокращение эпистолярной части книги. Короче, надо было урезать переписку с писателями, которая составляла очень значительный объём книги. Вместе с моей дочерью Леночкой, которая пошла по моим стопам и уже четверть века занимается журналистикой, они умудрились уговорить меня пойти на этот непопулярный шаг. Согласился при одном «но»: избавить меня от сокращения. Они согласились, и работа над книгой началась. По этическим причинам я не интересовался, где Владимир Николаевич нашёл полмиллиона рублей на типографию, но факт есть факт: в ближайшее время книга выйдет из печати в одном из солидных московских издательств и поступит, как мне известно, во все библиотеки края. Не могу не назвать имени «последнего ребёнка» в моей жизни. Оно звучит так: «Паря Вася и другие. Читинские писатели, которых я знал».
…Перебирая мысленно пережитое, вижу сквозь дымку времени Даурскую степь, мчащуюся по бездорожью старенькую «Волгу», ещё молодую, тесную компанию, оглашающую окрестности модным шлягером. Нам выпало счастье жить и дружить в нашей незабвенной Рассее во второй половине XX века, как раз в то смутное время, когда «дорогой товарищ Леонид Ильич» заканчивал свою бурную деятельность, а Борис Николаевич набирал силу.
Спасибо за компанию, дружище! Видимо, я скоро сдам свои дела (надо же и совесть иметь, как-никак уже 83 года!), а ты живи, хотя бы до моего возраста. Живи и расскажи в каком-нибудь 2030 году байку: «Был у меня в прошлом веке друг. Дедуля, который страшно любил кататься на машине».
Александр Алёшкин,
член Союза писателей и
Союза журналистов РФ,
заслуженный работник
культуры России, кандидат
исторических наук,
г. Москва
Фото Ф. Машечко
