К сожалению, не вернуть войной загубленное детство…
«Я часто вспоминаю, как нас тогда гнали. Не было ни еды, ни воды. Люди умирали – страшное дело. А если вдоль дороги попадалась лужа, мы падали и выпивали ее прямо до жижи. Какие-то червяки, насекомые – неважно. Мы, мальчишки, еще старались быть поближе к кухне. Потому что заплесневелый хлеб или другая прогнившая еда, выброшенная немцами, была для нас настоящим угощением», - рассказал в одном из интервью председатель Союза малолетних узников фашизма Николай Махутов.
Чтобы помнили…
Малолетние узники фашистских концлагерей… О них знали, но не помнили. Только с появлением Детского фонда СССР у них появился защитник. Фонд собрал в 1988 году в Киеве Всесоюзный слет малолетних узников. Приехали сотни людей. Руководство Фонда обратилось к правительству с предложением приравнять этих уже постаревших людей к участникам минувшей войны, предоставить им льготы. Услышаны были не сразу. Фонд принял на себя расходы для оказания помощи этим людям, вручил удостоверения узников. При Фонде заработал Союз бывших малолетних узников фашистских концлагерей. Позже этот Союз с согласия Фонда превратился в самостоятельную общественную организацию. Но Детский фонд был первым, кто привлек внимание общественности к людям, перенесшим в детстве огромные страдания.
С 2004 года председатель Забайкальского краевого отделения Общероссийского детского фонда Вера Минеева, единственная из руководителей региональных отделений, продолжает вести программу «Малолетние узники фашистских концлагерей». К 60-й годовщине Победы в Великой Отечественной войне Вера Алексеевна попросила живших тогда в Забайкалье бывших малолетних узников фашизма написать свои воспоминания. Люди откликнулись. Трудно представить, как морально тяжело им далось заполнение предложенной анкеты. Ей даже удалось свозить делегацию из 50 человек в Москву, на парад. Сегодня из 99 человек (живших в Забайкалье в 2004 году) осталось только 29. Их воспоминания как бесценную реликвию, Вера Алексеевна хранит, мечтая издать буклет. «Нельзя допустить, чтобы они ушли вместе с людьми, мы должны помнить, какие ужасы несет с собой война, чтобы не допустить ее повторения», - считает председатель правления Забайкальского краевого отделения РДФ Вера Минеева.
Память эта, горькая, со мной…
Многих из бывших малолетних узников, оказавшихся после войны в Забайкалье, объединяет ужасное время, проведенное в немецком лагере «Озаричи» в Белоруссии. Валерий Иванович Сташкевич вспоминал: «Вдруг ранним утром вооруженные немецкие солдаты, руководимые офицерами, стали всех выгонять на улицу и в сопровождении овчарок погнали нас и соседей на территорию школы. Она была огорожена колючей проволокой. Нашу семью эвакуировали в составе шести человек. Мама, я, самый старший, сестра Лариса и три брата. Мы на себя надели все зимнее (на улице был март), в коляску, в которой везли Алика, положили крупы, сахар. Со школы нас погнали на станцию, забрали все вещи, погрузили в товарные вагоны. В закрытом темном вагоне ехали долго. Когда поезд остановился, выгнали на болото, и мы пошли. Если кто-то отставал, немцы отстреливали или натравливали собак. По дороге встречались трупы взрослых и детей. Вдруг тут же, на дороге, немцы стали отбирать молодых, для отправки в Германию. Чтобы меня не забрали, мать завязала мне женский платок, нас пропустили, а друга моего Вадима забрали. Остановились мы в заболоченном месте. Костры жечь не разрешали. Продукты, воду не давали. Потом немцы привезли хлеб и стали нам его разбрасывать. Целились булкой прямо в лицо. Одна прилетела в меня. Я отнес ее своим. Когда народ с хлебом разошелся, на земле оставалось лежать много трупов. Тех, кто упал, толпа задавила. Немцы заставляли нас таскать трупы и складывать в одно место. Воды не было, цедили жижу из болота. Позже выяснилось, что хлеб заразили бактериями дизентерии и сыпного тифа. Пригнали нас в какую-то деревню. Вскоре мать заболела сыпным тифом, я остался за старшего. Но от голода стали умирать младшие братья. Когда умер полуторагодовалый Алик, я спросил у хозяев дома, в котором нас поселили, где находится кладбище, взял лопату и коляску. Везу малыша и плачу. Остановил меня мужчина и говорит: «Как же ты будешь хоронить? Возьми хоть две доски. Одну подложишь вниз, а вторую положишь сверху». Так и пришлось похоронить маленького братика. Вскоре умер четырехлетний Леня».
В 1947 году на судебном процессе по делу о злодеяниях, совершенных немецко-фашистскими захватчиками, официально было озвучено: «В «лагерях смерти», находившихся в Озаричах Полесской области, умерщвлено 20000 мирных жителей. Заключенные содержались на снегу без пищи и воды. Построек никаких не было. Здесь были собраны старики, женщины, дети до двух лет. Медицинская помощь не оказывалась. От холода, голода и болезней ежедневно умирали более ста человек… В конце лагеря были женщины с грудными детьми. Маленькие дети не переносили холода и голода, и их трупы лежали в лагере целыми грудами. Все были вместе - больные, умершие и здоровые. Это было распространением заразы. Ведь воду пили из одной болотной канавы, где лежали трупы».
Мы выжили и в том не виноваты…
А вот как вспоминал юность Виктор Александрович Гомзяков:
- Жили в оккупированном немцами Сталинграде. Есть было нечего. Воду брали из луж, кишащих головастиками. Бывало, идешь с кастрюлькой уже процеженной воды, радуешься, что удалось добыть хоть немного, а навстречу немцы. Отбирали все... Потом мы стали хитрить. Набирали воду такой, какая была, а дома процеживали. Потом жителей Сталинграда погнали в Ростовскую область. Загнали в сарай. Людей было так много, что даже ночью приходилось стоять один к одному. Ломило все кости. Пальцы на ногах отмерзали. Женщин и девушек, в их числе мою мать с сестрами, оставили, а парней угнали сначала в Германию, потом во Францию. Заставили работать на шахте. Все это время со мной был брат Павел, младше меня на год. Однажды части заключенных удалось сбежать. Когда добежали до реки, послышались выстрелы. И тут я понял, что брата нет рядом… Переплыв реку, мы попали во французский лагерь, здесь кормили, не издевались. А 1 июня 1945 года посадили на корабль и отправили на Родину. А дальше разбирательства. «Так как отец посажен как политический работник, значит, и ты не далеко ушел», - сделала вывод комиссия и отправила его в Забайкалье. Подозреваемых в политических заговорах поселили в районе Черновских копей и отправили работать в систему треста «Востокуголь». Только одному ему известными способами Виктору Гомзякову удалось упросить начальство отпустить его в отпуск – найти родных. Мать и брата он нашел в землянке в Сталинграде. Вот только остаться с семьей не мог…
Родиной стал Петровск - Забайкальский
Михаил Федорович Барковский родом из Белоруссии, попал в Германский лагерь в 16 лет. Вспоминал позже: «Долго тянулись дни, месяцы, годы. Не знал я, что в 1943 году немцы угнали в Германию брата Сашу. Самого маленького брата Володю и сестру Валю матери удалось спасти. Валю она все годы прятала в подполье, а Володю мазала тряпками, испачканными в крови и фекалиях, говоря: «Больной он, заразный». После освобождения нас погрузили в вагоны – «телятники» и повезли в Россию, но не домой, а восстанавливать разрушенное хозяйство. Так Михаил Федорович оказался в Петровске – Забайкальском. Сюда же после плена попал и Михаил Иванович Лукасевич:
- В 1942 году меня и еще 12 парней из деревни увезли в вагонах -«телятниках» в Германию. В первый день сварили нам суп из кислой фасоли с червями. Черви в алюминиевых чашках всплывали на поверхность. И как ни хотелось есть, мы отказались. Несколько дней нас не кормили. Но потом, видимо, поняли, что работники из нас плохие, стали давать баланду с одной картошинкой и 200 граммов хлеба в день… Осенью 1945 года всех освобожденных привезли в город Гродно. Здесь были тысячи пленных. Русский полковник выступил перед строем: «Все вы хотите домой, но сейчас необходимо поднимать страну». С группой ребят привезли нас в Петровск – Забайкальский…
Когда началась война, Иван Кириллович Семкин учился в седьмом классе. Осенью 1942 года немцы захватили Донецк, началась страшная жизнь в оккупированном городе. В один из дней Иван с младшим братом и матерью пришел на базар продавать овощи. Вдруг территорию окружили немцы с цепями и собаками. Людей рассортировали: маленьких – в одну сторону, подростков – в другую, молодежь – в третью. Стариков и женщин не трогали. Отобранных загнали в вагоны – «телятники». Иван с братом оказались в разных вагонах.
Так Иван Семкин оказался в лагере в городе Эссен. Позже вспоминал ужасы жизни за колючей проволокой:
- Каждый подросток был прикреплен к немцу. Мне попался старичок. Меня он не обижал. Он бил породу, а я загружал вагонетку и увозил. Однажды немец прилег и уснул. Я прилег рядом от бессилия. Уснуть не мог, чувство голода не давало покоя. В это время подошел надзиратель и стал избивать меня плеткой.
Несколько раз паренек с друзьями пытался убегать, но силы были неравны, немцы ловили и отправляли на еще более тяжелый труд почти без пищи и отдыха. Освободили американцы. В городе Гродно, как и тысячи других бывших узников, Иван Кириллович узнал, что повезут их не на родину, а в Забайкалье восстанавливать хозяйство страны. Долго не мог привыкнуть к суровому климату, пытался вернуться в Донецк к родителям, но пожив там немного, вернулся в Петровск – Забайкальский, всю трудовую жизнь посвятив металлургическому заводу.
…Когда немцы оккупировали село Чанькив (Хмельницкая область), Владимир Григорьевич Танасюк был школьником. Он хорошо запомнил, как по ночам фашисты врывались в избы, хватали детей, молодежь и увозили группами в Германию.
- Однажды согнали всех евреев и приказали рыть им противотанковый ров. Когда огромная траншея была готова, людей выстроили вдоль нее и расстреляли. Земля еще долго шевелилась, и слышались стоны… 12 апреля 1943 немцы ворвались к нам, схватили меня и вместе с другими детьми грязных и голодных гнали до города Дунаевцы, это 18 километров. Больше двух лет провел в немецком плену, - вспоминал позже ветеран труда, житель Петровска – Забайкальского Владимир Григорьевич Танасюк.
«Мы пережили ад войны…»
В большинстве анкет бывшие узники концлагерей честно признались, что до 1985 года никогда и нигде факт пребывания в концлагере не указывали, потому что лица, находившиеся в концлагерях, советской властью не приветствовались, а порой и притеснялись. Хотя какое сотрудничество с оккупантами или преступление против Родины могли совершить эти люди, попав в концлагеря в столь малолетнем возрасте?!
Не скрывая слез, вспоминал детство Евсей Филиппович Кривицкий:
- Немцы стали жечь деревню. Все побежали. А дедушка прижал к себе трех внуков и спрятался в доме, в лохмотьях. Зашел немец, раздался выстрел. Избу подожгли. Через десять дней мой дядя, отец этих детей, пробрался на пепелище. Нашел сгоревший наполовину труп отца и позвоночник одного из детей. Побежал обратно в лес к людям и упал – сердце не выдержало. А в 1943 году принесли повестку мне. В случае неявки немцы грозились расстрелять родных. Всю молодежь отправили в Гомель, в лагерь. Щупленький, худой для работы я не годился, определили в семью. Занимался хозяйством.
Хозяева сжалились над русским пареньком и разрешили написать письмо домой. Вспомнил тогда Евсей наказ отца: «Если удастся подать весточку, напиши знаками – сильно бомбят Германию, поставь много точек, плохо бомбят – мало точек. Плохо живется – кривую линию, терпимо – прямую». В своем единственном письме в уголке он поставил много точек, а между словами длинную линию. Родители письмо получили.
Татьяна Петровна Алешина (Голованова) в плену провела почти три года. Таскала железо, резала проволоку. Немцы заставляли сдавать кровь, с ног срезали кожу. После возвращения домой она долго болела, ходила на костылях.
Григорий Максимович Башан, узник лагеря «Озаричи» (Белоруссия) вспоминал:
- Я попал в концлагерь в возрасте пяти лет. Старшего брата увезли в Германию. Младшая сестра умерла в лагере от голода. Бабушку расстреляли на моих глазах за то, что разожгла костер, чтобы согреть детей. Мать сушила пеленки младшей сестры у себя на груди…
P.S. Каждый год, 11 апреля, в Международный день освобождения узников фашистских концлагерей, члены Союза малолетних узников фашизма собираются на Поклонной горе в Москве, чтобы отдать дань памяти и уважения солдатам, офицерам и генералам, подарившим им вторую жизнь.
Виктория Сивухина
